Отношение мещан Берестейских к заключению церковной унии 1596 г. и последствия

 

 

В период празднования 1000-летия Бреста некоторые историки назвали Брестскую унию брендом города. Это настолько же кощунственно, как и сказать, что холокост — это бренд еврейского народа. В современной белорусской историографии унию стали вдруг называть национальной религией белорусов (а точнее жителей ВКЛ). 

Опираясь на исторические документы, предлагается посмотреть на Брестскую церковную унию глазами ее современников, свидетелей тех событий и их ближайших потомков ‒ берестейских мещан. Их выбор, позиция и аргументы, отраженные в источниках ‒ не кабинетные мудрования, но непосредственная живая реакция ‒ важныдля установления исторической объективной истины об этом явлении. Их самоидентичность, а не мнения о ней некоторых современных белорусских исследователей, должна быть поставлена во главу угла при формировании менталитета и исторической памяти белорусской нации.

Брест (Берестье Литовское) [1] в 1596 г. согласно королевской грамоте и посланию митрополита Михаила Рогозы был назначен местом, где должен был пройти Собор для окончательного суждения об унии [1, с. 134‒135, 137].

Своей грамотой король позволил «митрополиту … сынод зложить на певном местцу, в месте нашом Берестейском». А из дальнейших формулировок невозможно понять, кому было позволено собраться: только католикам и униатам, или католикам и людям греческой веры — униатам и православным. В этом отношении распоряжение митрополита менее казуистично: «Кожный благоверный хрестианин закону нашого греческого… а если бы который с благоверия вашего сам на тот собор бытии не хотел, тогда з моцами своими послов своих до нас присылати рачьте [1, с. 137]. Кроме того митрополит Михаил Рагоза определил дату ‒ 6 октября 1596 г. и подтвердилместо ‒ «в Берестью Литовском».

Таким образом, место заседания синода определено в общих чертах ‒ город Брест, состав участников от религии греческой в документе не ограничивался (нигде не было сказано, что собраться должны одни епископы и митрополит).

За три дня до начала работы церковного собора в Бресте, епископ Владимирский и Берестейский Ипатий Потей обвиняет Берестейское братство в «недбалости и ленивстве ку хвале Божой», в том, что «ведле звыклого обычаю на спевание и молитвы до церкви Божей» не собираются и «повинности своей христианской досить чинита» не хотят. Его возмущает, что братчики «церковью Божию и напоминаньем нашим отцовским гордят, а некоторые снать на зелживость веры своей и дому Божиего молитвенного, зборы якись покутне, способом еретицким в домех своих чинят, а снать некоторые до еретицких божниц на молитвы утекаются» [2, c 266‒267].

Из документа невозможно понять, сколько времени длилось таковое неповиновение братчиков. Однако можно предположить, что с момента возвращения епископа из Рима. Они, таким образом, действиями уже выразили свое отношение к унии. По сути, они остались верны вере своих отцов. Кроме того, они не нарушили и гражданские законы. Дело в том, что весной 1596 г. депутаты, избранные на провинциальных сеймиках в воеводствах Киевском, Волынском, Минском, Новогрудском, Полоцком и других, явившись на генеральный сейм, подали от имени всех своих избирателей просьбы королю, чтобы Потей и Терлецкий были лишены духовного сана, так как они без ведома православных и своих духовных начальников ‒ патриархов ездили в Рим и самовольно отдались под власть папы и привезли оттуда великие перемены в вере, и чтобы король по силе Варшавской конфедерации 28 генваря 1573 г., которую он сам подтвердили присягою при своей коронации, благоволил дать православным епископов православной веры, а не иной взамен этих отступников.

Кроме того, Острожский в 5-й день мая 1596 г. внес от своего имени протест против Потея и Терлецкого в актовые книги варшавского сейма, а депутаты внесли на следующий день два такие же протеста в радзиевские гродские книги. Копии с этих протестов, законно засвидетельствованные, разосланы были по воеводствам.

Но для Ипатия Потея они почему-то ‒ еретики … 3 октября 1596 г. Потей дал указ протопопу и всем священникам брестским, чтобы они под страхом клятвы и отлучения не ходили в домы ни к одному из этих непослушных, не крестили их детей, не преподавали им Святых Тайн Христовых, не погребали их умерших и вообще не совершали для них никаких церковных треб, а признавали всех их за еретиков, проклятых Церковию.

Возможно, Берестейское братство активно участвовало в подготовке Православных соборов, что и послужило поводом для обвинений со стороны владыки-униата. Он пытается привести их к повиновению непосредственно накануне собора, или закрепить за ними обвинение в ереси. Бросить тень на них, перейти в нападение, обвиняя другую сторону, а не самому защищаться от обвинений в расколе.

Расположение Берестейских братчиков против унии и епископов, которые ее заключили еще более ярко видно из «Эктезиса, или изложения веры…», где опубликован ход и все акты, принятые на Православном соборе под председательством Никифора. Под заключительным документом стоит подпись ‒ «Павел, пресвитер, от братства Брестского подписался» [3, s. 21, 33; 4, стлб. 375]. Кроме того, упоминается об участии послов мещан «из Берестья», но без их перечисления [4, cтлб. 358]. Это значит, что берестейцы были активными участниками в заседаниях и не понаслышке знали о деятельности архидиакона Никифора, о ходе Собора.

 

-«Эктезис, или изложения веры…» издание 1597 г., Краков

Священник Корытский с Берестейского синода свидетельствовал: «Ино ни одное овечки словесно за собой потягнути и взятии не могли, Тольки сами одны волку ся отдали, а стадо, хвала Богу, вцеле все самим Богом охраняемо, вкупе и единого сердца и уст, в православии давнем, ко хвале Божой, зостало» [1, с. 146]. Это подтверждается и составом соборов. «Не быть им послушными» ‒ решение братств [1, с. 146]. А от духовных был декрет письменный.

А вот после окончания Собора именно мещане Берестейские оказались в самом тяжелом положении: местный епископ-униат, а православный не рукоположен. И если духовенство Волынского, Киевского воеводства находилось под вооруженной защитой, то тут, оборонцев-защитников среди шляхты не было, мещане оказались один на один с епископом-униатом и репрессивными государственными органами.

Уже в ходе событий 1596 г. брестские органы власти отказались регистрировать документы Православного собора. «Протестацыи не принято в замку неяких наших» [5, c. 181]. А в Апокрисисе сказано: «шкрипт <…>, протестацию <…>, Новокгродских трибунальских книг внесенная»[6, стлб. 1026].

О том, что происходило после того как другие участники Собора разъехались ярко свидетельствует Перестрога: «А напервей, ударили на братства Виленское и Берестейское взаем, муками, отбиранием добр, недопущением робити ремесла, уживания торгованья и вшелякого гандлю (***), так власне, же не мел знаку на челе альбо на руках отступленья и сполкованья (***) з ними, жадному не было вольно ни купити, ни продати; а найбарзей у Берестью Потей помучил, так же мусели от домов своих прочь розбегнутися» [1, c. 215].

«И тежь Берестейским мещаном дали есте ся знати: ведает то их хребет, и мешок, и поп их Павло в Берестью, як есте в темници смродливой его мордовали, а иншим побожным священником головы и бороды есте выобголевали. И самого отца Никифора, который вас судил, писанием и книжками своими ва обволал, того великого протосинкгела в заточение отправивши уморили» [1, c. 225].

 

- Свщмч. архидиакон Никифор

Сведения о попе Павле в Перестроге наиболее интересны, так как именно «Павел, пресвитер, от братства Брестского подписался», что позволяет предположить, что его как участника Православного собора и убили.

Предполагается, что после провозглашения унии все церкви у православных в Бресте были отняты Потеем. Означает ли это, что священники и прихожане автоматически стали униатами. В этой связи стоит обратить внимание на события в Бресте в 1607 г., которые отражены в актовых книгах Мельницкого гродского суда [7, с. 170‒171].

«19 августа, в воскресенье, 1607 г. <…> Ипатей, обачивьши свещеника Пречиского Косьтяньтина у Берестью за Мухавец идучого, на доброволной дорозе своволне и безьправне поймавьши, ганебне и окрутьне збил и оковами ногы и за шию ляньцухом до кутьчого приковавьши, до иминья своего Рожанецького отвизьши, нет видома где его подиль» [7, с. 171]. Кроме того, «отезьдзаючи на них же мешьщан чинечи пофалки так клятвою яко и на здоровье им грозечи, так теж и вьношеньем до книг змышлоных протестацыи и обецуючи их зов сих мир о горло, честь и маетности приправит» [7, с. 171].

Стоит обратить внимание на тех, кто, несмотря на угрозы, внес эту запись в актовые книги г. Мельника: «Петр Иоаннович Михайловский протопоп Берестейский власною рукою, Леонтей Есифович свещеник Троецкий рукой власною, Касьян Федорович бывший поп Вистецкий рука власная, Роман Федорович поп Заблотский рукою власною». «За уфалою и позьволенем всей парафии цеху Воскресенья Хрыстова Григоре Омельянович райца власною рукою. На местьцу старосты того цеху Богьдана Василевича, иж писати не вмил Василей Сегеневич власною рукой. С парафии Пятницькое и Михайловьское за ухвалою всех братеи Олекьсий Луцевичь, Гурин Федорович бурьмисть рукою власною. За ухвалою цеху Светой Тройци Василий Лукьянович. Тоиж парафии Богьдан Яцькович власною рукою. Иван Корнилович рукою. С парафии Светое Пречистое и Свтого Чесьного Креста Гдня за ухвалою усей братии Сак Мартинович рукою власною. Михайло Куниевич рукою власною…» [7, с. 171].

Таким образом, документ подписали 4 священника (два из близлежащих деревень), а остальные ‒ прихожане и братия церквей, цехи, из них мы встречаем и радцев и бургомистра. Упоминания монастыря нет, но фигурирует братия «Светое Пречистое и Свтого Чесьного Креста Гдня», т. е. сохранялись бывшие монастырские церкви Рождества Пресвятой Богородицы и Честного Креста Господня.

Встает вопрос о том, кто эти люди. Документ при опубликовании назван «Протест православных жителей г. Мельника против действий Киевского Митрополита Ипатия Потея, принявшего церковную унию и принуждавшего к сему православных» [7, с. 170]. Однако абсолютное большинство подписавшихся были берестейцами. Если учесть факт захвата всех церквей в Бресте Потеем, то получается против униатского митрополита протестуют униатские же священники и прихожане, а значит заглавие при опубликовании дано не корректно… Однако анализ всего документа как целостности показывает, что все же речь идет о людях, которые придерживаются «старожитных звычаев и обрядов».

«На сейме недавьно прошьлом Варьшавьском в року теперешьнем 1607 –м констытуциею сеймовую уфалити и постановити рачил, абы все хрестияньство закону греческого ведьле старожитьных звычаев и обрадов, водле постановенья и канонов, от светых отец постановленных, без нарушенья сумьненья людей посполитых вцале ненарушоне набоженство свое отправовали» [7, с. 171]. И это вновь вызвало насилие со стороны униатского митрополита. Потей, «не маючи вже до них жадное потребы, але умыслне турбуючи люд релий греческое, на якуюс заруки розказуючи», 19 августа для устрашения берестейцев «бесправно поймал, унизительно и ужасно избил» одного из священников, а потом на цепи в свое имение в Рожанец отвез. Да и еще угрожал «внесением в акты вымышленных протестаций» и обещал за обращение мещан в суд «о горло, честь и маетности приправит» [7, с. 171]. Гродский суд занимался в том числе и уголовными делами, но особенность данного протеста заключается в том, что это только «оповедене» на Потея, но не «позыв» его в суд.

Таким образом, акт насилия показывает не только пути насаждения унии, но и издевательства, глумления, надругательства, мучения, которые претерпевали православные мещане и священники, их мужество в этой борьбе. Цинично поведение польской власти (речи посполитой как сообщества и Речи Посполитой как государства), которая принимала вначале сеймовые конституции, а затем вымышленные протестации от униатского епископа (с 1599 г. митрополита) на конкретных людей и не реагировала затем на их физическое уничтожение. Бесправие «всей речи посполитой релий греческое» поражает воображение. Искание правды, искание защиты натыкалось на бездеятельность государственной власти. Принятые сеймом законы не исполнялись, игнорировались на всех уровнях.

Не менее обрывочные сведения сохранились и о православных монастырях в предградии Берестя. Рождественская и Симеоновская монастырские церкви были отняты у православных вместе с другими церквями. Монахи же по свидетельству более поздних документов разошлись, покинули обители. В нескольких источниках, ссылаясь на протест, поданный православными в 1621 г., указывают один интересный факт: «в Бресте Дорофея с братьями бросили в колодец» [8, c. LII].

Однако не понятно, во-первых, о братии какого монастыря идет речь; во-вторых, время, когда это произошло. Протест подан в 1621 г., но из текста других документов вытекает, что монахи были разогнаны владыкой-униатом сразу. Как скоро узнали об этом фундаторы и коляторы Симеоновского монастыря Солтаны, он приняли опустевший монастырь в свое владение (не позднее 1604 г.) [9, c. XVI‒XVII].

Дело в том, что в доуниатский период Симеоновский монастырь отличался от Рождественского присудом, размерами. Рождественский был самостоятельным, принадлежавшим церковным структурам Киевской митрополии, имел свой присуд. Симеоновский был частной собственностью семьи Солтановичей. Его территория была в 20 раз меньше Рождественского. Возможно, что он существовал при Рождественском монастыре. Но так как он изначально был частновладельческий, то Солтаны сумели вернуть свое имущество обратно.

По другим сведениям, оставленным игуменом Брестскаго свято-симеоновскаго монастыря Спиридона Гриневецкаго в XVIII в.: «Два грекороссийския благочестивые монастыри, на предградии Бресца Литовскаго находящияся, один под именем рождества Богоматери, другий преподобнаго Симеона Столпника < …> отступником Ипатием Поцеем, митрополитом, и товарищами ево епископами, отпадшими, на собор в Брест съехавшимися, сии помянутые монастыри, не хотевшия склонитися на унею, в конец были разорены, братия монашествующая разогнана, отъчины и всякия дачи, фундуши и крепости подленныя, какие имелись, наследниками первых фундаторов захвачены и завладены; монастыри ж чрез долгое время, до владения Владислава Четвертаго, короля, в пусте находились …» [10, c. 1563].

Таким образом, все сведения слишком обрывочны. Невозможно выяснить имена пострадавших от геноцида-гонений, восстановить хронологию событий, оценить масштаб. Не менее обрывочна, но весьма красноречива история имущественных отношений, которые, как правило, более стабильны и всегда фиксируются. В данном случае речь пойдет не об отдельных личностях и их судьбе, но о церковном братстве, которое имело епископский фундуш и монастырях с их имуществом.

Яркой страницей злоупотреблений братским имуществом является история «церковища Косьмы и Домиана на Русской улице». Мелетий Хребтович учреждал православное братство (чина Львовского — патриархом Костантинопольским данного, а не папой римским) навечно и отдал ему эти грунты«в моцу, в владзу и в держане их подаем» [11]. Еще раз подчеркнем: земли давались братству, а не будущему епископу (даже если он и был братчиком, то распоряжаться ими без согласия собрания не мог).

Злоупотребления с этим имуществом вскрылись только в 1674 г. после «ночной покражи креста стоявшего на Космо-Демьяновском плацу, в круг которого отправлялась церковная служба» [12, c. 461]. Брестский униатский капитул потребовал от евреев документы, на основании которых они владеют плацом, принадлежащим церкви св. Космы и Дамиана. В итоге они предъявили 1) «консенс отца Ипатия Потея, митрополита Киевского»; 2) подтверждение данного консенса другими епископами Владимирскими и Брестскими… [13, с. 79–80]. До этого времени «никаких известий не имея, кто заключил консенс с евреями, на каком основании они этот грунт держали; из-за чего великие раздоры и незгоды взращивались» [13, с. 80].

Митрополитом Киевским Ипатий Потей стал 26 сентября 1599 г. А значит после этого был заключен консенс. Интересны и условия, на которых было отдано церковище: «позволяя брестским евреям этим грунтом как своей собственностью распоряжаться и строить на нем, ничего более не устанавливая, только 20 польских злотых в год после св. Мартина, чинша на кафедральную Брестскую церковь» [13, с. 80].

Таким образом, евреи платили чинш на содержание кафедрального собора, скорее всего, ввиду отсутствия прихожан, а значит и доходов. С другой стороны, вот он «разоритель и злотворец», на которого клятвы и изрекались, и одновременно нарушитель собственных слов, подписей ‒ Ипатий Потей.

Показательна и история школы, которую выстроило православное братство. Разрешение-благословение на это берестейские мещане получили как от епископа Мелетия Хребтовича, так и от короля. Все права братства Берестейского «учителей же школьных по чину школ приймати», указанные в фундуше были подтверждены Ипатием Потеем [11]. Братство православное должно было построить школу, содержать ее и избирать учителей.

А в марте 1595 г. Ипатий Потей обвиняет учителей братства: «Яко и теперь што ся стало у Берестьи, же ся школа разорила через самих же профессоров школьных, которые за лакомством удавшися, до Вильни на сытые пироги отбегли, а тут, к большой ганьбе и жалю убогого хрестиянство, на уруганье противников наших все покинули без жадное слушное причины» [1, с. 80].

Суть конфликта не понятна. Голос самих братчиков не слышен. Но стоит вспомнить Берестейский собор епископов 1594 г. Согласно его определению братские церкви должны были быть подчинены митрополиту и епископам; утверждены только две братские школы ‒ в Вильне и Львове, остальные упразднены; типография поставлена под контроль митрополита и т. д. С одной стороны, сам Собор 1594 г. не был законным. Это было связано с тем, что большая часть епископов на заседание не явилась (прибыли всего 3 иерарха: митрополит Михаил (Рагоза), епископы Ипатий (Потей) и Кирилл (Терлецкий). Кроме того, король Сигизмунд III отсутствовал в стране, что аннулировало все решения, так как, согласно законодательству Речи Посполитой, без короля проводить съезды, сеймы и соборы было запрещено [14]. С другой стороны, епископ Ипатий (Потей) был одним их тех, кто подписал определение Собора в 1594 г.

В 1596 г. епископ Ипатий Потей привез из Рима Петра Аркудия, грека, уроженца острова Корфу, «доктора и священника веры русской подлуг закону греческого», «в письме греческом беглого» [1, с. 196]. В 1597 г. король дает грамоту Ипатию Потею о поручении в его ведение и управление «Брестской Русской школы», т.е. уже не «братской», хотя признает, что «школа Русская», «которая … недалеко церкви соборной Николы от мещан Берестейских братства греческого збудована есть» [1, с. 176].

«З рук того братства взять есмо злетили (о чом особливый лист наш до велебности твоей писать есмо росказали)» и передал ее «велебности твоей, яко тому, которому ся порядку всякого постерегаеть годит» [1, с. 176].

Но, на каком основании? В королевском подтвердительном привилее 1592 г. он обещал сохранять все дары, вклады, имущество братства. Получается, что основанием служит цель ‒ только чтобы «лепший порядок и наука быти могла». Ради благой цели король отступает от своих же слов и обещаний. Если ранее содержать школу, обязаны были мещане, то в данном случае король школе села «наши монастыря Жидичинского в воеводстве Берестейском лежачие – Торокани и Лесен прилучити» [1, с. 176]. Кроме того, король «посылает дворянина нашего урожоного Станислава Подаревского», чтобы «потребы школьныя оборочал, и того постерегал, яко бы там наука добрая и порядок слушный во всем бытии мог», т.е. фактически поставил ее под контроль польского государства.

Кроме того, в 1599 г. король, по предложению и просьбе Ипатия, сделал учителем Брестской школы римского выходца, Петра Аркудия. В королевской грамоте, дается ему наказ: «повинен будет научати их (детей), ведучи до добрых обычаев и веры старожитной греческой, под послушенством костела пошехного римского» [1, с. 196]. На время отправления учительской должности Аркудию в пожизненное владение предоставлялось село Тороканы, с освобождением от без всякой повинности с этого села [1, с. 196].

Следовательно, по сути, изменялся весь документ ‒ от владельца документа и соответственно школы до ее названия, источников финансирования,  контроля за расходами и доходами. Это абсолютно другой документ. Поражает то, что все привилеи подписаны не несколькими, а одним королем ‒ Сигизмундом III. В одном онклятвенно обещает Берестейскому братству охранение их прав, а в другом без серьезных на то оснований, которые бы были указаны в документе, аннулирует свои гарантии опять же собственной подписью. Цель ясна, она прямо прописана в итоговой грамоте 1599 г., но юридических причин-оснований достаточных для такой передачи имущества по сути нет.

Таким образом, церковная уния 1596 г. не получила поддержки среди всего православного населения города, ни основной его массы. Берестейские мещане-братчики игнорировали службы униата-епископа, участвовали в Православном Соборе и были жестоко наказаны за выражение своей воли, позиции. Убийства православных лидеров, запрещение ремесленной деятельности, торговли, отъем имущества у несогласных – все это пришлось претерпеть православным мещанам за их позицию. Документы этого периода исчезли. А имущество, как братства, так и благочестивых монастырей было разграблено отступниками.

При всех происходящих событиях документы не показывают нам сторонников унии в городе, кроме митрополита и епископов-отступников и государственной власти, которая поддерживала их начинания.

Захват всех храмов в городе Бресте Потеем не является доказательством, что мещане и священники автоматически стали униатами. Об этом свидетельствуют документы 1607 г. После принятия сеймовой конституции, разрешающей вернуться к стародавним обычаям и вере, против униатского митрополита Потея выступили священники и прихожане по меньшей мере семи из десяти храмов города Бреста.

Содержание Брестской кафедральной церкви святого Николая просто скандально. Ввиду отсутствия прихожан брестские евреи получают собственность православного братства в обмен на чинш на соборный храм.

Государственная власть в лице короля являлась не только инициатором конфликта, но и прямо вмешивалась в него, поддерживая одну из сторон ‒ митрополита и епископов-отступников. На уровне города Берестя Литовского видна прямая правовая поддержка Потея. В угоду ему король Сигизмунд III до не узнаваемости изменял нормативные правовые акты, выданные до введения унии для берестейского братства, без каких-либо правовых оснований. Православные братчики были лишены своих прав и имущества, несмотря на гарантии их защиты, данные в 1592 г.

Правопорядок, существующий в городе Бресте до унии, был попран самими властями. Православная сторона в своей борьбе-конфронтации не вышла за рамки правового поля, установленного государством, ни собственного канонического права.

1596-й год для города ‒ это рубеж мирного сосуществования различных конфессий в Бресте, это время появления такого явления как униатство, это конец установленного до этого времени правопорядка.

 

© Свято-Рождество-Богородицкий монастырь, г. Брест

инокиня Елена (Дмитрук)

 

---

Список литературы

 

1. Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографической комиссией (АЗР): [т. 1–5]. – Санкт-Петербург: Типография 2-го отделения Собственной Е. И. В. канцелярии, 1846-1853. – Т.4. 1588–1632 / И. Григорович. – 1851. – VIII, 529 c., 25 , 20.

2. Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, собранные и изданные Археографической комиссиею (АЮЗР): [в 15 т. ] – СПб, 1863–92. – Т 1: 1361–1598. – СПб. : Тип. Эдуарда Праца, 1863. – [6], 301, 15 c.

3. Ekthesis abo Krotkie zebranie spraw ktore się dźiały na partykularnym to iest Pomiastnym Synodzie w Brześciu Litewskim : starodruki / [?]. – Kraków: [?], 1597. – Estr XVI, 31 ; [2], 33 s., 4.

4. Эктезис : православное полемическое сочинение 1597 года // Русская историческая библиотека, издаваемая имп. Археографическою комиссией : в 40 т. – СПб., 1872-1927. – Т. 19 : Памятники полемической литературы в Западной Руси. – Кн. 3 / под ред. П. Гильтебрандта. – 1903. – 872 с.

5. Баркулабовская летопись // Полное собрание русских летописей (ПСРЛ) : [в 43 т.]. – Т. 32 : Кройника литовская и жмойтская. Хроника Быховца. Баркулабовская летопись. Летопись Панцырного и Аверки. – М.: Наука, 1975. – 234 с.

6. Апокрисис. Сочинение Христофора Филалета : в двух текстах польском и западно-Русском 1597-1599 года, албо отповедь на книжки о соборе Берстейском, именем людей старожитной релии греческой, через Христофора Филярета врихле дана // Русская историческая библиотека, издаваемая имп. Археографическою комиссией : в 40 т. – СПб., 1872 –1927. – Т. 7 : Памятники полемической литературы в Западной Руси. – Кн. 2 / под ред. П. Гильтебрандта. – 1882. – 930 с.

7. Акты издаваемые Виленскою археографическою коммиссиею (АВАК): [в 39 т.] – Вильна : Тип. Русский Почин, 1865–1915. – Т. 33 : Акты, относящиеся к истории Западно-русской церкви / Ф. Н. Добрянский. – 1908. – LXXXIV, 567 с.

8. Папков, А.А. Братства : Очерк истории западно-русских православных братств / А.А. Папков. – [Сергиев Посад] : Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1900. – IV, LXIV, 292, 22, 6, XXXIX с.

9. Археографический сборник документов, относящийся к истории Северо-Западной Руси : издаваемый при Управлении Виленского учебного округа/ [сост. П. А. Гильтебрандт, Ф. Г. Елеонский, А. Л. Миротворцев] . – Вильна : Печ. Губ. правления , 1867-1904 . – Т. 11. – Тип. А. Г. Сыркина, 1890. – XL, 372 с.

10. Памятники православия и русской народности в Западной России в XVII―XVIII в.в. / под редакцией Ф. Титова. — Т. 1: Акты по истории заграничных монастырей Киевской епархии XVII―XVIII вв., ч. 3.

11. Диариуш берестейскаго игумена Афанасия Филипповича // Русская историческая библиотека, издаваемая Археографической комиссией: в 40 т. – СПб, 1878. – Т. 4. Кн. 1: Памятники полемической литературы Западной Руси. – с. 49–156.

12. Акты издаваемые Виленскою археографическою коммиссиею : [в 39 т.] – Вильна : Тип. Губерн. Правления, 1865 –1915.  – Т. 6 : 1) Акты Брестскаго гродскаго суда, 2) Акты Брестскаго подкоморскаго суда, 3) Акты Брестской магдебургии, 4) Акты Кобринской магдебургии и 5) Акты Каменецкой магдебургии / предисл. И.Я. Спрогиса. – 1872. – 739 с.

13. Акты издаваемые Виленскою археографическою коммиссиею : [в 39 т.] – Вильна : Тип. Губерн. Правления, 1865 – 1915.  – Т. 3 : Акты Брестского гродского суда. – 1870. – 435с.

14. Тимошенко, Л. В. Кирилл (Терлецкий) / Л. В. Тимошенко // «Православная Энциклопедия»: электронная версия [1998–2014]. – Режим доступа: http://www.pravenc.ru/text/1840347.html. – Дата доступа: 28.02.2020.

---

---

Резюме. В статье предлагается посмотреть на Брестскую церковную унию 1596 г. глазами ее современников ‒ берестейских мещан. Их выбор, позиция и аргументы, отраженные в источниках, показывают полное неприятие данного деяния. Убийства православных лидеров, запрещение ремесленной деятельности, торговли, отъем имущества у несогласных – все это пришлось претерпеть православным мещанам. Государственная власть в лице короля являлась не только инициатором конфликта, но и прямо вмешивалась в него, поддерживая одну из сторон ‒ митрополита и епископов-отступников.

 

Summary. The article proposes to look at the Brest Church Union of 1596 through the eyes of its contemporaries - Brest burghers. Their choice, position and arguments, reflected in the sources, show a complete rejection of this act. The murders of Orthodox leaders, the prohibition of craft activities, trade, the seizure of property from those who disagree - all this had to be endured by the Orthodox bourgeoisie. The state power in the person of the king was not only the initiator of the conflict, but also directly intervened in it, supporting one of the parties - the metropolitan and bishops-apostates.