Методы законодательного насаждения результатов Брестской церковной унии 1596 г. среди мещан

13.02.2019

Ключевым документом, отражающим процесс, а точнее способ насаждения результатов Брестской церковной унии 1596 г. среди мещан стал, на взгляд автора статьи, Декрет короля Владислава IV от 1641 г. об объединении цеха сапожников римско-католической религии с цехом сапожников греческой религии. В статье предлагается осмысление содержания данного исторического источника, выяснение отраженных в нем конкретных социальных связей и отношений, с помощью источниковедческого и формально-юридического методов. Данный документ практически не упоминается в научных монографиях по теме, но опубликован сразу в нескольких археографических сборниках.

Текст Декрета известен под двумя разными названиями. В 1872 г. в шестом томе Актов Виленской археографической комиссии он опубликован под номером 114 на языке оригинала (польском), но сопровожден заголовком и аннотацией на русском языке. И звучит как «Определеніе короля по делу цеховъ сапожниковъ католическаго и уніатскаго вероисповеданія» [1, с. 402—404].

«Декрет короля Владислава IV об объединении сапожников и кожевников — католиков и православных — в один цех и о преимуществах членов цеха католиков перед православными» — так назван документ в сборнике документов при его переводе с польского языка и опубликовании в новейшее время [2, с. 404—406; 3, с. 226—228]. Это формально не совсем правильно, но хорошо передает его суть и привлекает внимание исследователей данной проблематики, соответствует археографическим правилам, но при историко-юридическом анализе оно не приемлемо, так как теряются смыслы, заложенные создателями документа.

В рукописном подлиннике его название звучит следующим образом: «Декрет Его Королевского Величества об объединении цеха сапожников римско-католической религии с цехом сапожников греческой религии». В рукописном тексте документа слово «православные» вообще нигде не употребляется, вместо него трижды использован термин «дизуниты» и один раз «религии греческой в святой унии не будучие» [4, с. 985—987]. А в местах, где речь идет о сапожниках «греческой религии», понимаются и униаты, и православные [4].

В шестом томе Актов документ почему-то датирован 1642 г. [1, с. 403], несмотря на то, что в конце подлинника четко указано, что он «составлен в Варшаве в пятницу, накануне Сретения (panny Maryi Gromniczney), года господня 1641, царствования нашего в Польше 9 и в Швеции 10» [4, с. 987]. Сретение в католической традиции празднуется 2 февраля.

Обращает на себя внимание, что в основе документа четко обозначенные отношения между определенными цехами, в определенном конкретно городе-месте, но при этом название города в заглавии акта отсутствует. В названии не упоминаются православные, а формулировка люди «греческой веры» смазанная, она допускает трактовку как расширенную (православные и униаты), так и узкую (одну из категорий).

Понятие декрет «в давней Польше» — это приговор суда или нормативный акт, выданный королем [5]. Несомненно, в первую очередь перед нами конкретное решение королевского суда. А вот отсутствие в его заглавии указания на место позволяло расширять судебный прецедент на отношения подобного типа – между одноименными цехами разного вероисповедания — в любом королевском, или владельческом городе.

На основании вышеизложенного, можно утверждать, что перед нами не локальный акт, но, скорее, типовой документ.

Декрет в качестве источника права указывает на привилегию, пожалованную е. к. вел., блаженной памяти королем, отцом нашим, для цеха сапожников и кожевников [православных] и привилегию, пожалованную Владиславом IV от 16 мая 1640 г. сапожникам и кожевникам римско-католического вероисповедания [2; 3; 4]. Первая пока не выявлена, она, возможно, не дошла да наших дней, а вот текст второй привилегии и протест на нее православных мы можем анализировать. Они как раз помогут нам разобраться в сути.

Структура Декрета короля Владислава IV от 1641 г. на первый взгляд схожа с современными требованиями к решению суда, которое должно включать в себя вводную, описательную, мотивировочную и резолютивную части.

Дата и место принятия решения суда указаны в конце документа, зато в начале четко обозначено его наименование, стороны, их представители, заявленное требование. Основанием стала жалоба «преподобных настоятелей приходского костела в Бресте и брестского греческого капитула, объединенного святой унией», которые выступают как истец, на «старших и младших членов брестского цеха сапожников и кожевников греческого вероисповедания» (ответчик). Обе стороны явились в установленный срок в лице своих поверенных.

Суть жалобы — оскорбление «святой римско-католической веры» и «сопротивление привилегии, пожалованной ... блаженной памяти королем, отцом нашим» [2; 3; 4].

Описательная часть обычно содержит требование истца, возражения ответчика и объяснения других лиц, участвующих в деле.

В жалобе истца указано, что в соответствии с привилегиями, пожалованными упомянутому цеху сапожников и кожевников греческого вероисповедания, последние пользуются данными им свободами и вольностями, извлекая немало выгод и доходов. Однако, не хотят участвовать в богослужениях в местах, указанных в привилегии, игнорируют заупокойные службы в приходском костеле, не дают воска на этот костел и на униатскую соборную церковь, неизвестно куда девают братские доходы, не допускают мастеров римско-католической веры, состоящих в святой унии, к старшинству, к пользованию цеховыми вольностями и к цеховым доходам, наоборот, отягощают их различным образом в разное время; наконец, не соблюдают условий и обязанностей, записанных в привилегии.

Настоятели приходского костела в Бресте и брестской греческой капитулы, а по сути скрытым истцом являлся и цех сапожников и кожевников католической веры, которые все вместе требовали обязать дизунитов-православных «наравне с истцами отбывать повинности, как в пользу брестского приходского костела, так и в пользу церкви св. Николая, состоящей в святой унии, и избирать старших в упомянутых цехах без ущемления униатов» [3, с. 227; 4].

Таким образом, жалоба и требования истца изложены подробно, они занимают треть документа. А вот объяснения ответчиков уместились в одном абзаце в 3 строки. Их суть: они ничем не нарушали королевской привилегии, поскольку «сеймовые постановления не запрещают соблюдать свою веру и богослужение» [3, c. 227; 4]. На какой документ ссылались ответчики не указано конкретно. Об этом можно только догадываться.

В Декрете полностью отсутствует мотивировочная часть судебного решения. Как правило в ней содержатся обстоятельства дела, установленные судом; доказательства, на которых основаны выводы суда; доводы, по которым суд отвергает те или иные доказательства; законы, которыми руководствовался суд. Всего этого нет! Есть просто констатация факта — резолютивная его часть. По отношению ко всему тексту документа — это его половина.

Главный вердикт, из которого потом вытекают все остальные последствия — «привилегию, пожалованную дизунитам-православным, отныне отменяем и аннулируем, за исключением их права на обычное богослужение» [2, с. 405-406; 3, c. 227, 4, c. 986].

А далее четко прописываются последствия, вытекающие из данного решения суда. Их можно условно разделить на организационно-управленческие, экономико-производственные, церковно-конфессиональные.

Последние в декрете поставлены на первое место. Ответчики дизуниты-православные обязаны были «давать воск в пользу униатской церкви и католического приходского костела». А в случае же смерти кого-либо из членов упомянутых цехов, католиков или униатов, ответчики должны принимать участие в похоронах и периодических заупокойных службах, а равным образом совместно проводить тело усопшего католика в костел либо в униатскую церковь. С другой стороны, католики и униаты должны провожать тело усопших дизунитов-православных в церковь [2, с. 406; 3, c.227; 4, c. 986].

Что касается организационно-управленческих последствий, то избрание старших в упомянутых цехах должно было происходит следующим образом: половина из членов цеха католического вероисповедания, а половина из греческого вероисповедания, как униатов, так и православных, без ущемления кого бы то ни было [3, c.227].

Однако авторитет начальства и старшинства в упомянутом цехе сапожников и кожевников должен оставаться на стороне членов цеха католического вероисповедания, а не греческого. Членам цеха греческого вероисповедания не разрешается проводить собраний и сходок в отсутствии членов католического вероисповедания под угрозой наказания штрафом, который будет присужден с виновной стороны за невыполнение нашего решения в размере, определенном по усмотрению суда [3, c. 227].

И, наконец, последствия экономико-производственные. «Допускаем также католиков и униатов к пользованию цеховой избой и лавкой цеха сапожников и кожевников, которыми до сих пор пользовались только православные и полученные доходы обращали только в свою пользу, с тем, чтобы все они, совместно пользуясь ими, выполняли городские, цеховые и церковные повинности и соблюдали мир и согласие» [3, c.227].

Вердикт невозможно было опротестовать под страхом драконовских санкций: «приказываем, чтобы упомянутые стороны руководствовались в управлении своими делами нынешним нашим решением и привилегией, пожалованной брестским сапожникам и кожевникам-католикам, на цеховых сходках и иных собраниях, публично и частным образом не укоряли друг друга, не осмеливались в малейшей степени сопротивляться этому нашему решению, сохраняли мир и согласие под угрозой штрафа в 1000 коп литовских гр., половина которых в силу настоящего решения должна обращаться па цеховые нужды, а половина па нужды приходского костела» [2, с. 406; 3, с. 228].

Анализ юридический настораживает отсутствием в Декрете мотивировочной части, объяснений и доводов ответчика, несоответствием между жалобами, которые касались в основном религиозных обид, и последствиями, которые затрагивали фактически все жизненно важные сферы. Непосредственно в документе изложена позиция только одной стороны. Как реконструировать вторую?

Чтобы восполнить недостатки Декрета, что важно для его осмысления, требуется привлечение связанных с ним документов.

Во-первых, им является Определение по делу между цехом сапожников римско-католического и цехом сапожников православного вероисповеданий, вынесенное брестским магистратом, тое есть судом первой инстанции [1, с. 361]. Обе стороны — потребовали апелляции в королевский суд. Однако, почему-то в королевском суде истцом выступает уже не римо-католический цех, но Брестская униатская капитула и представители католического костела... Что означает такая смена истца?

Во-вторых, сохранилась привилегия короля Владислава данная Брестским цехам сапожничьему и кожевенному от 16 мая 1640 г. [1, с. 354—359], на которую ссылается Декрет.

В-третьих, несмотря на то, что привилегии, данной Сигизмундом православному тогда еще цеху сапожников и кожевенников в нашем распоряжении нет, зато сохранилось Заявление цеха Брестских православных сапожников против протеста униатского капитула [1, с. 338—339] и Протест Брестскаго сапожничьяго цеха греческого исповедания против таковогож цеха римско-католическаго [1, с. 372—373]. Они позволяют в какой-то мере реконструировать позицию православных.

В Заявлении цеха Брестских православных сапожников против протеста униатского капитула указан не только известный диплом и конституция [6, с. 84—100], где декларативно излагались права православных, но и на конкретные документы по поводу открытия церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Бресте, подписанные самим Владиславом IV. Это и универсал, и лист короля Владислава IV дворянину Феодору Корсаку, и «увязчий лист». В заявлении протест капитулы назван не правильным, не соответствующим действительности.

В протесте Брестского сапожничьего цеха греческого исповедания против такового цеха римско-католического указано, что члены последнего — «Гавриил Романовский, Николай Балязь, Ференс Копытко и Павел Бычкевич, из которых ни один не имеет оседлости», а значит и не выполняли повинностей, направленных на благоустройство города, костелов и церквей до получения привилегии. Добились ее обманным путем — потребовав «записать туда же членов нашего цеха греческого вероисповедания Петра Филипповича, Семена и Федора Барсуков, которые якобы вместе с ними просили государя объединить с ними наш цех сапожников и кожевников греческого вероисповедания в нарушение своей привилегии, пожалованной нам». Получили привилегию «в обход нашей первой привилегии» [1, с. 372-373].

Никто из членов цеха греческого исповедания не заявлял просьбы королю о соединении ихь с цеховыми римско-католическаго исповедания. Причем Семен и Федор Барсуки не просто подписали протест-жалобу православных, но лично явились в магистрат для опровержения. «За обман подаем на указанных лиц жалобу и будем в соответствующем суде законным порядком требовать возмещения понесенных убытков и тех, которые еще понести придется» [1, с. 372-373].

Настораживают и некоторые положения Декрета 1641 г. Например, в основании жалобы «преподобных настоятелей приходского костела в Бресте и брестского греческого капитула, объединенного святой унией» указано как обвинение против членов старших и младших цеха греческого исповедания, что они «не допускают мастеров римско-католической веры, состоящих в святой унии, к старшинству». Но эта норма прописана в привилегии данной римо-католикам королем Владиславом накануне разбирательства — 16 мая 1640 г. Ее не могло быть в привилегии Сигизмунда. Она прописана, но не введена, т.к. шли судебные разбирательства. Так же как и обвинения, что члены цеха греческой веры «игнорируют заупокойные службы в приходском костеле, не дают воска на этот костел и на униатскую соборную церковь». Все это статьи привилегии римско-католическому цеху от 16 мая 1640 г. (статьи 5, 43, ) [1, с. 354—359].

На основании какой привилегии в отношении православных выделена жалоба: «не хотят участвовать в богослужениях в местах, указанных в привилегии» [2, с. 405; 3, с. 226]? О какой из двух идет речь: о выданной католикам или людям «греческой веры»? В связи с этим интересна 35 статья привилегии от 16 мая 1640 г.: «Русь в каждый постный день службу Божую в церкви соборной должны совершать (отправлять)» [1, с. 354—359].

Таким образом, можно утверждать, что жалоба «преподобных настоятелей приходского костела в Бресте и брестского греческого капитула, объединенного святой унией» фактически ссылается на привилегию Владислава IV от 16 мая 1640 г. полностью игнорируя незаконность ее получения, сеймовые постановления, «пакта конвента» и обещания самого короля в отношении греческой религии. Вердикт в полном объеме удовлетворяет их требования, не оглядываясь на позицию другой стороны. Напоминает акт безоговорочной капитуляции, какой-то рейдерский захват собственности. Все это, по сути, является нарушением основополагающих принципов права.

Можно ли Декрет в таком случае назвать судебным решением. Только формально. В отличии от привилегии, которая выдавалась конкретному цеху в конкретном городе, Декрет как судебный прецедент мог быть использован в последующем на практике в отношении всех аналогичных дел. По форме судебное решение предполагает состязательность сторон в суде, но в данном случае этого не было. Можно принять и второе значение слова «декрет в давней Польше» — нормативный акт, изданный королем [5], но по своей форме, а точнее структуре он оформлен как решение суда. Встает вопрос: Для чего? Вспоминаются сеймовые постановления и обещания короля православным.

Судебное решение — «шляхетный» выход для короля из неудобного положения, отказа от своих обещаний православным, «людям греческой веры», так и не закрепленных законодательно. Фактически король на новом уровне утвердил привилегию, данную римско-католическому цеху 16 мая 1640 г. Об этом свидетельствует сравнительный анализ обоих документов.

Сам Декрет — стал важнейшим инструментом, орудием распространения унии. Греческая вера в целом поставлена в подчиненное положение. Руководящую роль в органах Берестейского городского самоупраления — магистрате и в цеху стали играть прибывшие в город и не имеющие в нем права оседлости, не платившие тягло люди римо-католического вероисповедования, которые получили свой привилей обманным путем.

Фактически местные православные ремесленники были полностью лишены магдебургского права, права пользоваться хоть каким-нибудь самоуправлением на уровне цеха, города. Они поставлены вне права, на низшую ступень в обществе без объяснения причин, мотивов такого решения. Даже у евреев был кагал. Кроме того, они были лишены средств к существованию. Цеховая изба и лавка цеха — место, где сосредоточена не только управление, но и вся хозяйственно-финансовая деятельность — от разрешения (лицензии) на занятие самой ремесленной деятельности, покупки сырья, сбыта готовой продукции до распределения заказа, контроля над качеством продукции, оказались в руках римско-католической части цеха.

Лишенные средств к существованию, прав и свобод члены греческой веры поставлены перед выбором — следование своей вере или переход в униатство и некоторое улучшение их социально-экономического и политического, статусного положения.

Список литературы

1. Акты издаваемые Вилескою археографическою коммиссіею : в 39 т. / Вильна : Тип. Губерн. Правления, 1865—1915. — Т. 6 : 1) Акты Брестскаго гродскаго суда, 2) Акты Брестскаго подкоморскаго суда, 3) Акты Брестской магдебургии, 4) Акты Кобринской магдебургии и 5) Акты Каменецкой магдебургии / предисл. И.Я. Спрогиса. — 1872. — 739 с.

2. Белоруссия в эпоху феодализма: сборник документов и материалов : в 3-х т. / Институт истории АН БССР, Архивное управление МВД БССР; редкол. А.И. Азаров [и др.]. — Минск: Издательство АН БССР, 1959. — Т. 1: С древнейших времен до середины XVII века. — 516 с.

3. Уния в документах: сб. [документов] / сост. В.А. Теплова, З.И. Зуева.— Минск: Лучи Софии, 1997. — 520 с.

4. Национальный исторический архив Беларуси (НИАБ). – Ф. 1786. Оп. 1. Д. 2.

5. Dekret [Electronic recourse] // Internetowa encyklopedia PWN. — 2017.— Mode of access: https://sjp.pwn.pl/slowniki/dekret.html. — Date of access: 30.10.2017.

Возврат к списку